Всемирная история — это всемирный суд

Все мы старались, я бы сказал, тех людей, я им не мог ничего обещать, более того, они все вероятно должны были погибнуть в неравной схватке внутри Обэда и все македонцы, я только разводил руками, просили меня остановить свой выбор на них. Тоже просили русские, ничего не оставалось, как выбирать лучших бойцов самому. То было нелегко, все желали только одного, успешно умереть за всех нас. Все македонцы и русские, вся фаланга просили меня о той чести. Это не было чем-то невероятным, то было обычной вещью в наше, я бы сказал, это просто невероятное время. Цель замысла была в нападении этих бойцов на стражу ворот и мы должны были их поддержать нападением, граничащим со штурмом города. То была не простая задача. Все македонцы и русские просто лезли из кожи, упрашивая меня не искать других воинов, а остановить свой выбор на них и я сам был в большом затруднении, кого отправить на смерть? Наконец уступив просьбам лучших бойцов, мы собрали отряд из нескольких, я бы сказал, всего-навсего ясно не то, что это были богатыри, но это были виртуозы меча и они могли выдержать смертельно тяжёлый бой, не отступив ни шагу. Все македонцы и русские теперь от меня отстали и только просили товарищей их подменить, но на это ни один не согласился. Более того, все македонцы и русские не могли всех их заменить, их всего было триста воинов, но теперь можно было надеяться на успех и все воспрянули духом. Мелкие отряды теперь расположились вдоль всей длины, я бы сказал, они просто имитировали штурм города, а все остальные, я бы сказал, все македонцы и русские должны были смотреть за большими воротами Обэда. Все македонцы и русские теперь смотрели на ворота, не спуская с них глаз, то было более чем удивительно, все люди не болели душой за ушедших товарищей, они их уже вычеркнули из списка живых. Я сам, фаланга и все люди были того же мнения, но это было не так, они сразу вступили в неравный бой, на то и война, но их ожидало более удивительное событие. Там уже начали битву наши люди из каравана, их было около тысячи человек и они бились как львы! Все македонцы устремились к ним на помощь. Ворота оказались изнутри заваленными брёвнами, более того, они их сбили скобами, что затрудняло их разбор, но теперь все вместе мы могли победить. Обэд был в смятении, то было больше, чем просто победа, то больше походило на сведение счетов и македонцы с русскими теперь отводили душу, устраивая что-то похожее на захватывающую резню у больших ворот. Все македонцы и русские теперь просто отводили душу, нагромождая горы трупов. Я сам уже находился в городе и ясно видел происходящее, но то, было, только начало большой резни. Македонцев и русских было в несколько раз меньше, чем воинов в городе и поэтому резня продолжалась всю ночь и часть утра. Обэд был взят и мы все, македонцы и русские были его хозяевами. То больше не повторялось до теперь известной всем даты, – тысяча четыреста пятьдесят третьего года.

Все македонцы и русские понимали всю сложность предстоящей, всеми ожидаемой, этой, я бы сказал, ясно видимой картины. Более того, часть людей была посажена на корабли, которые я приказал всем людям забрать, чтобы враги не могли ими воспользоваться. Более того, все ясно понимали ту понятную картину, в которой мы все не то, чтобы устали, но эйфория, я бы сказал, уже прошла и люди понимали всю ту видимую, неясную, более того, всеми просто тягостную и всем обрыдшую картину наших последних неудач, в которых мы все тогда не сумели, я бы сказал, ясно увидеть новые перспективы для последнего штурма ненавистного всеми македонцами и русскими, фалангой и, я бы сказал, всеми людьми, проклятого Обэда. Все македонцы смотрят на, я бы ясно мог сказать, то обстоятельство, что весь наш успех теперь зависел только от нас самих. Это на нас всех накладывало большую и, я бы сказал, ответственную задачу. Я что-то не ясно сказал? Яйца не должны быть разбиты! Успех, я бы сказал, тогда зависел от наших, я бы ясно мог сказать, от людей ушедших с караваном, они, мы чувствовали, были в городе, но не было с ними связи. Я сам всеми силами это чувствовал, более того мы, я сам, фаланга и все люди с надеждой смотрели в сторону всем ненавистного Обэда, на его главные ворота, которые в любую секунду могли открыться, но время шло, а всё оставалось без изменений. Тогда мы сами решили, как их открыть, но для этой цели нужны были мастера рубки с превосходящим, я бы сказал, противником, что было равносильно, я это точно знал, смерти. Яйца должны быть целыми!

Я сам всеми силами пытался успеть к большому и, я бы сказал, к довольно богатому во всех отношениях городу, расположенному на перекрёстке всех дорог. То был Обэд! Все мы успешно, всеми силами, подошли на расстояние пущенной стрелы и практически все македонцы и русские, все не отрываясь, смотрели на город. Заходило солнце, и купола этого города слепили нам глаза. Успех был рядом, но взять город этими силами тогда представляло большую, я бы сказал, трудную для нас задачу. Все македонцы и русские просто не представляли, как его можно было взять. Штурм сразу всеми силами я сам не представлял, стены были слишком высоки. Гораздо проще было тогда всем нам просто отпереть большие городские ворота из города. Успех был обеспечен. Глядя только, я бы сказал на то домашнее любовно заготовленное и порядком всем уже не нужное, успешно исполненное, продукт нашего просто всеми македонцами и русскими произведения искусства и нашей смекалки, то было подходяще для жителей Обэда. Всеми силами мы бросились на штурм города. Я сам лез на стену и был оттуда успешно сброшен вниз, но люди меня всеми силами поймали, что было невероятно трудно. К тому же я был в доспехах, то больше походило на цирк под открытым небом. Ясно было только одно, что взять всеми силами большой город не простая, я бы сказал, трудная задача. Целые отряды успешно были сброшены со стен. Все мы были всегда впереди, я всеми силами не мог больше лезть на городские стены, я сам устал. Все македонцы, я бы сказал, остервенели от этого штурма. Македонцы и прочие люди всеми силами старались добраться до, я бы сказал, успешных жителей Обэда, но это было не так просто. Люди не могли зацепиться всеми силами хотя бы, я бы сказал за край стены, что было всем нам не просто, так как противник в нас стрелял стрелами и лил кипяток и горячую смолу. Все люди были доведены до белого каления. Умник тебя бы на стену, под стрелы, смолу и кипяток! Тогда бы ты понял, как тяжело и нелегко взять то, что должно принадлежать нам! Не перебивай! Все македонцы и русские теперь только и думали, как бы ворваться в город. Все люди просто этим, я бы сказал, бредили, сами того не в силах осуществить, и тогда в ход пошла, я бы сказал, домашняя успешная заготовка. Цель которой была открыть большие ворота, предварительно перебив всю стражу. Я сам иногда всеми силами, думаю и пытаюсь понять, как мы сумели совершить, я бы сказал, невероятное дело и не могу на этот вопрос ответить. Более того, мы успешно отправили большой караван, нагрузив его шелками и пряностями. Цель этого каравана была – Обойти два моря и открыть нам главные ворота Обэда, что было практически невозможно, так как их стерёг большой отряд воинов стражи. Все мы, я сам и македонцы не могли с ними связаться и поэтому штурм, я бы сказал, принял не тот характер, ведь город защищало более сорока тысяч воинов, и был он в семь раз больше нашего Новгорода! Для жителей города это было спасением, но мы сами отступать не собирались. Нам тогда больше ничего не оставалось, как только брать город штурмом. Мы сами не знали, где находится наш ранее, причём раньше нас ушедший на целый, более чем год, караван. Мы не могли сами обнаружить каких либо его следов, и поэтому мы вынуждены были всеми силами идти на штурм Обэда, что, я бы сказал, было для всех нас необычным, я бы сказал, фантастическим не только всем нам, но и всем, я не побоюсь этого слова, самым невероятным для всех македонцев и русских делом. Все люди не могли понять, зачем царь Рюрик привёл их сюда? Успех всего похода больше не казался им успешным, и многие стали умничать, говоря, что царь Рюрик из ума выжил! Я тогда больше не мог слушать такие речи, и вынужден был идти на осмысленный, я бы сказал оправданный риск, что в этой ситуации это просто было необходимо. Все македонцы и русские теперь меня называли не всем известным именем, а просто толоконный лоб, это их забавляло. Они все здесь и каются, то было на самом деле, выкинуть это нельзя, то будет не полной картиной.

Я сам, все македонцы и русские ясно всеми силами, фаланга чувствовали приближение того момента, самого для всех, я бы сказал щемящего душу и сердце. Я чувствовал, что время расставания близится и с этим ничего нельзя поделать. Все македонцы ясно и всеми силами просто ясно его представляли, то было, я бы сказал, ясное понимание всего того, что называется - Жизнь. Все части фаланги устремились в Главные ворота. Все македонцы с русскими, фаланга фактически все люди теперь шли толпами. Более того, большая часть их тискала своих жён и всеми силами старалась оттянуть момент расставания. Все люди переживали, как, я бы сказал, сложится поход. Более того, все кто здесь был, ясно представить не могли, - куда мы собрались в поход и на кого? Все кто был послами, из других стран, всеми силами старались это выяснить, у меня самого и у моего окружения. Фактически все только об этом говорили. Старались, во чтобы-то ни стало, узнать всю правду о маршруте. Я бы сказал, что всех послов волновал лишь один единственный вопрос: «Ни на его ли страну мы идём войной?» Все понимали, что против нас устоять невозможно. И хотелось людям сказать: «Идём не на Вас!» Но это мы сделать не имели права. Я сам тогда не знал, как всё задуманное сложится. Успех здесь этого не мог стоить и поэтому я молчал. Причём и все те, кто шёл в этот сомнительный поход, сами не понимали, куда мы идём. Я ясно это не мог сказать и не кто. Более того, все македонцы с русскими терялись в догадках: «Куда собрался царь Рюрик?» Македонцы старались не показывать этого и все русские тоже помалкивали. Ни кому не улыбалось показать свою неосведомлённость. Я не мог без смеха за их поведением наблюдать, то было невероятно смешно. Жизнь показала, люди все болтливы, более того, они всегда кичатся своей осведомлённостью. Это им доставляет сумасшедшее удовольствие. Общее настроение было приподнятым, и более того все люди этим старались скрыть свою неосведомлённость. Она их просто терзала. Успех мог просто сойти на нет, скажи я сам, хотя бы одно слово. Поэтому все нервно смотрели на меня, что было очень смешно. Ряды фактически ломались, когда люди, я бы сказал в нетерпении, смотрели на меня, ожидая, что я сам, на конец скажу, куда мы направляемся. Но я сам только улыбался и приветственно поднимал руку. Больше ничего я не мог, и люди разочарованно шли дальше. Яйца всеми способами надо было сохранить, и успех тогда был у нас на щите. Все, я сам, фаланга это чувствовали всем своим существом. Яйца не должны быть разбиты. Сам теперь это знаешь, вижу по тебе. Я успешно вышел из Новгорода в поход.

Часть всех людей я сам успел песками перебросить в один отдалённый угол Мироздания. Все самые лучшие бойцы, я сам, фаланга, все люди про это не всё знали. Я сам об этом никому не говорил. Про это кроме меня не знал никто, более того я сам до последнего момента сомневался в целесообразности этого похода. Все мы уже были готовы, но в связи с плохой погодой мы задерживались, то было не совсем удобно, я сам переживал за этот поход больше, чем обычно. Люди, я с ними, фаланга просто не замечали моих волнений, при этом все люди всеми силами готовились к походу. Успех, которого был призрачным, всеми силами мы все успели, наконец, выступить. Я сам впереди фаланги, сидя на рослом чёрном скакуне, был, не отразим для всех женщин. Более того, они все здесь! То было людям всем на радость, и мы, я сам, фаланга и прочие люди выступили из Главных ворот. Народ большими толпами успел встать вдоль дороги. Нас провожал весь Новгород, то запомнилось на всю жизнь. Более того, мы сами все были в боевых доспехах. Люди просто не сводили с нас глаз, при этом все македонцы с русскими просто это не могли, не могли всю жизнь забыть! Людям это было, как праздник, но поход никто не мог отменить. Все македонцы это, я сам, фаланга понимали и не могли ничего сделать. Зов труб был слышен далеко вокруг Новгорода. Только глухие не могли его услышать, более того все македонцы, я сам, фаланга просто были счастливы. Я бы сказал больше, но нет времени. Македонцы успели проститься со своими семьями и родными, они, я сам, фаланга, все люди были готовы к походу. Это было несколько веков назад, то больше походило на красочную картину «Взятие крепости», больше того, люди это запомнили на всю жизнь!