MENU
Главная » 2011 » Февраль » 28 » Пугачёвский бунт
11:58
Пугачёвский бунт
Пугачёвский бунт

Народное восстание 1773 – 1775 гг., глубоко потрясшее Российскую империю, было последней крестьянской войной феодальной эпохи. По размеру охваченной ею территории, по численности вовлеченных в неё народных масс, мощи и стремительности их натиска она представляет собою крупнейшее движение крепостного крестьянства в истории не только нашей Родины, но и всей Европы. Предпосылками Крестьянской войны послужили: усиление эксплуатации крестьянства в условиях развивавшегося товарного производства и зарождения капиталистического уклада; усиление помещичьей власти над крестьянами, что в XVIII в. приблизило крепостное право к системе рабства; тяжелое положение работных людей и приписных крестьян Урала; ликвидация правительством старинных казачьих вольностей на Дону и на Яике, угнетение народов Поволжья и Приуралья. 

«Одна из самых замечательных особенностей Крестьянской войны 1773 – 1775гг. состоит в быстроте и напряженности событий. В её истории можно различить три основных периода: с сентября 1773 г. по апрель 1774г., когда движение в основном развёртывалось на Яике, в Башкирии и в горнозаводских районах Приуралья (по обе стороны от горного хребта); с мая по июль 1774 г. , когда после тяжелых поражений, понесённых Е.И. Пугачёвым, восстание вновь вспыхнуло на Среднем Урале и на Каме; с июля 1774 г. и по 1775 г., когда оно с поразительной быстротой распространилось по Средней и Нижней Волге и к западу от нее и в конце концов потерпело поражение». Различие между указанными периодами заключается не только в территориальном перемещении восстания, но и в составе сил восставших, и в организационных формах движения, и в степени отчетливости классовых противоречий, лежавших в его основе, и в том как формулировались самими восставшими их стремления и лозунги борьбы. Но эти различия не лишают движение в целом характера крестьянской войны.

Как и более ранние крестьянские войны России XVII в., Крестьянская война 1773 – 1775 гг. начиналась на окраине государства, на территории яицкого казачества. Здесь правительственный аппарат был слабее, чем в центре, легче было укрыться от преследования властей. Казаки были закалены в вековой, непрестанной борьбе с внешними врагами на рубежах русской земли. В среде казачества в это время зародились острые социальные противоречия, развернулась ожесточённая борьба между богатой эксплуататорской верхушкой, старшиной, и эксплуатируемой рядовой массой. «Дон во второй половине XVIII в. не мог уже стать районом восстания, как во времена Степана Разина. Автономия донского казачества была уже сильно урезана. Представители царской власти, тесно сотрудничавшие с казачьей старшиной, обладали здесь настолько большим влиянием, что держали рядовое казачество под бдительным надзором. И всё же Дон дал крестьянскому движению вождя – Пугачёва».

В середине XVIII в. на Яике создалось напряженное положение. Автономия яицкого казачества систематически ограничивалась. Возможности контроля над казаками для правительства особенно возросли после постройки Оренбурга и крепостей Яицкой линии и создания Оренбургской губернии. С 1744 г. яицкое казачество перешло в ведение оренбургского губернатора. Выборность войсковых атаманов была отменена, казаки привлечены к несению тяжелой службы в войсках империи, в том числе на Северном Кавказе, в Кизляре. Они ежегодно отправляли только на Кавказ 400-1000 чел. Много людей постоянно требовалось для многочисленных крепостей и форпостов Яицкой линии.

Более резко выступает антагонизм между казачьей массой и старшиной – богатой верхушкой, выделившейся в результате внутреннего расслоения. Из рядов последней выходили войсковые атаманы и старшины, составлявшие войсковую канцелярию; от них зависели определение служебной очереди, сбор откупных сумм, раздача денежного и натурального ( в том числе порохом и свинцом) жалования, приходившего из Петербурга , порядок рыбной ловли. Богатые казаки обзаводились большими хуторами, выходцы из старшины получали офицерские звания, благодаря чему они приобщались к дворянству. В войске стали резко различать принадлежность казаков к «старшинской стороне» и к «войсковой стороне», между ними разгоралась вражда гораздо более острая, чем на Дону при Разине между «низовыми» и «верховыми» казаками. Незаконные поборы, утаивание жалования и другие подобные злоупотребления вынуждали рядовых казаков жаловаться на старшину оренбургскому губернатору и в Петербург. В такой накаленной атмосфере и стал действовать на Яике Пугачев.

Самозванство Пугачева было не первой попыткой использовать имя Петра III. Это имя всплыло не случайно. Быстрое, насильственное свержение императора его супругой, происшедшее к тому же вскоре после издания манифеста о вольности дворянской, возбуждало в народе разные слухи и толки. Говорилось, что, освободив дворян от обязательной, император намеревался затем, как это и представлялось народу справедливым, освободить крестьян от дворянской власти. В этих слухах, разумеется, не было ни зерна истины: интересы русского крестьянства были совершенно чужды помыслам голштинского принца, случайно ставшего императором России. Но народное воображение наделяло его теми качествами и намерениями, какие ему хотелось видеть в «хорошем» царе.
«В самозванстве, так часто сопутствовавшем крестьянским войнам, проявлялись вера народа в «хорошего» царя и слабость политического сознания крестьянской массы, задавленной феодальным гнетом, её неспособность отрешиться от тех политических представлений, которые выработала феодальная государственность, и противопоставить им свою программу государственных преобразований. Появление «настоящего государя», зовущего на борьбу с «незаконным» начальством, становилось для масс поводом к выступлению, сигналом для начала народного восстания.»

Верили ли те казаки, которые собирались на умете Ереминой Курицы, а затем и на хуторах казаков Кожевниковых и Толкачевых, что с ними находится действительно Пётр III , или же они сознательно пользовались самозванством Пугачева как средством привлечения народа. Второе предположение более правильно для той небольшой группы лиц, которая составила первоначальное ядро движения. По показаниям Чики-Зарубина на допросе, казак Караваев тайно ему поведал, кем в действительности был мнимый Петр Федорович: «ето де не государь, а донской казак, и вместо государя за нас заступит – нам де всио равно, лишь быть в добре». Позднее Зарубин говорил об этом наедине с самим Пугачёвым, заверяя его: «Хотя ты и донской казак, только мы уже за государя себе приняли, так тому и быть». «Казак Ульянов, брат Чики-Зарубина, также участвовавший в восстании с самого его начала, рассказывал на следствии, что в Берде слышал «от Зарубина, от Шигаева и от прочих яицких казаков неоднократно между разговорами, бывши пьяные, что самозванец есть донской казак…Почему он, Ульянов, уже знал, что он самозванец; однако ж служил ему верно, надеясь, что завладеет он государством…»

Началом открытого восстания следует считать 17 сентября 1773 г. В этот день вблизи хутора казаков Толкачевых, где собралось около 80 чел., был прочитан первый манифест от имени Петра III, написанный Иваном Почиталиным. Уже на следующий день отряд восставших, двинувшийся по направлению к Яицкому городку, насчитывал около 200 чел. В течение нескольких дней Пугачев оставался в окрестностях Яицкого городка. Высланная против него комендантом, полковником Симоновым, воинская часть во главе со старшиной Андреем Витошновым, численностью в 200 чел., перешла на сторону восставших. Перебегали и из самого города. Захваченные в плен казаки «старшинской стороны» были казнены. Пугачев, однако, не решился на приступ города, где находились значительные силы регулярных воинских частей с артиллерией. Такой приступ действительно едва ли мог быть удачен, так как повстанцы не имели пушек. Восставшие двинулись в обход Яицкого городка, без сопротивления занимая в его окрестностях форпосты – небольшие укрепления из земляных насыпей и плетней с башнями и маяками, в каждом из которых находилось обычно по 20-25 казаков. Взятие форпостов доставило в распоряжение восставших некоторое число пушек.

Первым городом, взятым Пугачевым, был Илецкий городок. Это была одна из крепостей Яицкой линии, соединявшей Оренбург с Яицким городком. Посланный Пугачевым в Илецкий городок Андрей Овчинников легко убедил местных жителей признать «императора Петра Федоровича».

21 сентября они вышли навстречу Пугачеву с духовенством, образами и с хлебом-солью – картина, многократно повторявшаяся затем в бесчисленных сёлах и городах Приуралья и Поволжья в течение целого года. Атаман илецких казаков Портнов, по жалобе казаков на обиды с его стороны, был повешен. За взятием Илецкого городка последовало занятие крепостей Рассыпной (24 сентября) и Нижне-Озёрной (26 сентября). Уже 27 сентября была взята важнейшая крепость Яицкой линии – Татищева, расположенная на развилке дороги от Оренбурга к Яицкому городку и Самаре. В ней находились большие склады, гарнизон её имел около 1000 чел. Крепость Татищева сдалась после короткого штурма, так как в момент атаки крепости пугачевским войском солдаты и оренбургские казаки, входившие в состав её гарнизона, с сотником Т. Подуровым во главе побросали ружья и перешли на сторону Пугачёва. За Татищевой через несколько дней последовало занятие Чернореченской крепости.

Однако осенью 1773 г. Пугачев не пошел на запад. 1 октября он вступил в большую татарскую слободу Каргалы, верстах в 25 от Оренбурга, а на следующий день вошел в казачий Сакмарский городок. Значительно увеличив в этих местах численность своих сил и обогнув Оренбург с севера, Пугачев спустился вниз по р. Сакмара и 4 октября занял слободу Берду ( в 5 верстах от Оренбурга), которая вскоре получила значение основного центра для всей территории, охваченной восстанием.

5 октября можно считать началом почти полугодовой осады Пугачевым Оренбурга.

«Винить Пугачева в том, что, задержавшись надолго для осады этого города, он лишь потерял время и силы, вместо того чтобы сразу же устремиться к центру страны и поднять здесь основные массы крепостного крестьянства, - едва ли возможно. Задержка под Оренбургом была проявлением неизбежно присущих крестьянской войне свойств – её локальности и ограниченности кругозора вовлекаемых в борьбу масс, лишь с трудом и не полностью преодолеваемой ходом событий. Для яицких казаков, башкир и татар Приуралья, Оренбург – сильная крепость и местопребывание губернатора – был реальным воплощением гнёта и насилий. Восставшие казаки и крестьяне не могли правильно оценить силы своего врага, - местное зачастую заслоняло для них общее. Они, несомненно, преувеличивали стратегическое значение Оренбурга, овладев которым надеялись стать хозяевами у себя дома – на Яике и в Приуралье».

Двинуть вперед массу восставших, оставив позади, в Оренбурге, ненавистного губернатора и его чиновников, Пугачев был не в состоянии. Но не только преувеличенное представление и значении Оренбурга заставляло восставших медлить под его стенами. В этом сказывается также неизбежная организационная слабость крестьянской войны. Пугачев не имел возможности разделить свои основные силы, чтобы, двинув большую их часть вперед, направить меньшую для блокады крепостей, оставляемых в тылу. У него не было достаточно средств для сохранения общего руководства над войском при таких условиях. Впрочем, твёрдое решение идти после занятия Оренбурга дальше, на Москву и Петербург, несомненно, существовало у Пугачева и ближайших к нему лиц.

«При начале осады Оренбурга в войске Пугачева было около 2500 чел: 500 яицких, 300 илецких, 600 оренбургских казаков, 540 перешедших к нему солдат из крепостей и около 500 башкир, калмыков и татар; он имел 20 пушек. Оренбургский гарнизон насчитывал вначале около 3000 чел, при 70 пушках. Силы Пугачева затем непрерывно росли, но и Оренбург в середине ноября получил подкрепление: сюда пробрался комендант Верхне-Озерной дистанции Оренбургской линии бригадир Корф, собравший в крепостях почти 2500 чел. И 22 орудия. Попытки атаковать город, предпринятые в первые же дни осады и повторявшиеся позднее, не имели успеха. Пугачев с 18 октября оставался преимущественно в Берде. Он больше рассчитывал, как и высказывал это прямо, взять Оренбург измором, нежели штурмом. Действительно, к концу осады продовольственное положение в городе стало очень тяжелым».

Одновременно с осадой Оренбурга предпринимались попытки занять Яицкий городок. Сюда Пугачев в декабре 1773 г. направил Толкачева, который вошел в город при полном сочувствии жителей. Но комендант Яицкого городка Симонов успел запереться в укреплении, находившемся внутри города, и овладеть им так и не удалось.

В то же время движение в народных массах быстро ширилось. Оно развивалось на Урале, по обе стороны хребта, охватило всю Башкирию, перекинулось на Волгу, в район Самарской луки, в Западную Сибирь и к западу от Волги. Связь движения на местах с главным лагерем восставших под Оренбургом осуществлялась различно, она то усиливалась, то ослабевала. Одним из способов этой связи были широко организованное распространение манифестов и указов «императора Петра Фёдоровича» и рассылка в разные стороны небольших групп яицких казаков и отдельных лиц из стана Пугачева. Первые манифесты Пугачева к башкирам и казахам датированы концом сентября 1773 г. В октябре он послал указы на заводы. Ноябрьские и декабрьские манифесты обращены «во всенародное известие» для размножения и распространения в разных местах.

Связь движения на местах с его центром, образовавшимся вокруг Пугачева, выразилась также в приходе под Оренбург и в Берду множества русских крестьян и казаков, башкир, татар, марийцев и др. Уже в начале октября 400 башкир, вытребованных Рейнсдорпом в Оренбург для усиления его гарнизона, целиком присоединились к Пугачёву. После получения пугачёвского указа от 1 октября из слободы Каргалы началось движение в Башкирии; на запросы комендантов уральских крепостей о помощи, башкиры отвечали, что идут к «государю». В октябре пришли два отряда башкир численностью в 1000 чел. В ноябре присоединился получивший впоследствии известность Салават Юлаев с 2 тыс. чел. Большие отряды заводских крестьян привёл с Урала Соколов (Хлопуша). Явилось полторы тысячи марийцев.

Хан казахской Младшей орды Нурали завязал сношения с Пугачевым еще в середине сентября 1773 г., и хотя он занял потом двуличную и выжидательную позицию, казахи проявили активность вдоль всей линии пограничных русских крепостей, проникая в пространство между Яиком и Нижней Волгой. «В ноябре под Оренбургом число восставших составляло уже 15 тыс., а к марту 1774 г., по словам Пугачева, «сошлося в Берду до 50 тыс. большею частью мужиков»; у осаждавших насчитывалось 86 пушек. Башкиры пригнали Пугачеву огромные табуны лошадей.» Штаб восставших, в виде созданной в с. Берды Военной коллегии, пытался держать в своих руках нити руководства движением на местах. Но при слабых организационных средствах борьбы, при скованности основного ядра сил Пугачева осадой Оренбурга крестьянские восстания в отдельных местностях развивались по большей части самостоятельно. Они вспыхивали по мере распространения известий об «императоре Петре III», который, как верили, находился с «главной армией» под Оренбургом. Ему присягали, во имя его действовали. Но восстания не сливались в единый поток, а в значительной мере поглощались борьбой с местными властями, помещиками, заводчиками и т.д.

На основные силы Пугачева непосредственно легла задача борьбы с попыткой правительства Екатерины II подавить восстание регулярными войсками из центра. Указом 14 октября 1773 г. генерал-майору Кару было поручено командование войсками, назначенными для действий против сил Пугачева. К району восстания стягивались войска из Москвы, Новгорода, Смоленска, Бахмута и Сибири.

В ноябре 1773 г. Пугачев, однако, потерпел неудачу при попытке взять Верхне –Озерную крепость (восточнее Оренбурга); в то же время он занял находившуюся далее на северо-востоке Ильинскую крепость. "Восстание охватило всю Башкирию. Несмотря на то, что локальный характер Крестьянской войны здесь сказался особенно заметно, так как в Башкирии действовало большое число разрозненных отрядов с отдельными руководителями, тем не менее движение в Башкирии было очень важным источником сил для Пугачева. Башкирский и мещеряцкий народы выдвинули из своей среды активных руководителей движения: Канзафара Усаева, Бахтияра Каныкаева и любимого героя Башкирии – Салавата Юлаева, совсем молодого, почти юношу, талантливого и полного кипучей энергии. Ему принадлежат различные песни и стихи, и сам он и его подвиги стали предметом песен и легенд. Для его действий в 1773 – 1774 гг. характерно стремление внести в движение согласованность и дисциплину, организовать новую власть вместе с пугачевскими атаманами – Зарубиным, Кузнецовым, Грязновым и др”.

Признание Пугачева вождем восстания под именем императора Петра III являлось для башкир, как и для других народов Приуралья и Поволжья, формой признания своей внутренней связи с русским народом и русской государственностью. 

В период оренбургской осады движение распространилось на весь горнозаводский район Южного и Среднего Урала и среднее течение р.Камы. Поднялись заводские работные люди и приписные крестьяне, волнения среди которых происходили еще в 50 – 60 годах. Уже 12 октября восставшие заняли большой Воскресенский завод Твердышева. 17 октября датирован указ Пугачева, обращенный на Авзяно-Петровские заводы Евдокима Демидова, крупнейшие на Южном Урале. В октябре и ноябре 1773 г. восстание охватило весь Средний Урал, за исключением небольшого угла в его северо-западной части.

«Что касается других заводов Южного Урала, то здесь восстание приводило к полной остановке и разрушению предприятий. Накопившаяся ненависть к гнёту и эксплуатации, царившим на заводах, побуждала работных людей сжигать или бросать заводы и уходить в отряды повстанцев. Например, 26 октября 1773 года на Белорецком заводе, после того, как там был прочитан манифест пугачева, рабочие прекратили работу и подожгли заводские строения, приняв решение идти в войско «Петра III». Так поступали наиболее активные элементы; менее решительные, немолодые или многосемейные расходились по домам, возвращаясь в деревню». 

На Среднем Урале восстание происходило главным образом в январе и феврале 1774 г. Его история связана с именем И.Н. Белобородова – одного из наиболее видных вождей Крестьянской войны. Он происходил из заводских приписных крестьян, побывал в солдатах и перед началом восстания жил в Кунгурском уезде, занимаясь торговлей. Примкнув к башкирам из отряда Канзафара Усаева и проявив огромную энергию и выдающиеся организационные способности, он вскоре получил от Пугачева звание атамана. В середине января Белобородов развернул свою деятельность на заводах Среднего Урала.
В первых числах января 1774 г. восставшие заняли казенные Ижевский и Воткинский заводы в бассейне Камы, а в феврале уже ¾ всей уральской промышленности находилось в руках восставших.

Движение распространялось и на восток от Уральского хребта, вглубь Сибирской губернии. В декабре – январе 1773 – 1774 гг. восстание охватило окрестности Ялуторовска, Краснослободска и Верхотурья. В то же время восстание расширялось к западу от Оренбурга, вдоль крепостей Самарской линии. 18 ноября атаманы Жилкин и Арапов взяли Бузулук, 25 декабря Арапов без всякого сопротивления занял Самару. 

Крестьянская война в начале 1774 г. разлилась на огромном пространстве от Каспийского моря до берегов Тобола, от Волги до крепостей Сибирской линии и степей Казахстана. О настроениях крестьянских масс на территории к западу от Волги (между Саратовом и Пензой) можно судить по тому, что в декабре 1773 г. в разговорах с проезжавшим здесь сенатским курьером все крестьяне утверждали, что Петр III жив, что они теперь вольны и свободны от податей и что присылка правительственных войск ни к чему не приведет: «все де солдаты лишь только придут, то будут ему (Пугачеву) служить…»

Таков ход событий на первом этапе Крестьянской войны 1773 – 1775 гг., до того момента, когда начались крупные неудачи восставших в результате сосредоточения в районе восстания правительственных войск.

Участие в восстаниях и значительная роль, какую на протяжении всего периода Крестьянской войны играли в ней яицкие и оренбургские казаки, башкиры (иной раз со своими старшинами из феодализирующейся верхушки), а также и горнозаводские работные люди, ни в коей мере не лишает движение характера крестьянской войны, так как в востание пугачева сразу же непосредственно были вовлечены помещичьи крестьяне и с самого начала борьба шла за их освобождение. Наиболее важным источником для суждения о характере и целях восстания, руководимого Пугачевым, являются манифесты и указы «императора Петра Федоровича» и воззвания некоторых пугачевских полковников и атаманов. Самый ранний из документов этого рода – манифест от 17 сентября 1773 г., данный на хуторе Толкачевых, содержит призыв к яицкому войску служить Петру III, как служили отцы и деды; войско жалуется за это «рякою с вершин и до устья, и землею, и травами, и денежным жалованьям, и свиньцом, и порахом, и хлебныим провиянтом»2 Это пожалование адресовано также татарам и калмыкам. В ранних манифестах говорится о «казни жестокой», ожидающей тех, кто будет противиться «государю Петру Федоровичу». В указе, посланном в Оренбург 5 октября и обращенном к «регулярной команде», т. е. к воинским частям, эти последние призываются оставить «принужденное послушание к неверным командирам». Но с чьей именно стороны можно ожидать сопротивления «императору Петру Федоровичу», сентябрьские, октябрьские и ноябрьские манифесты не указывают. Введённые в обычный перечень пожалований 
(«рекой и землёю» и др.), обещания «всякой вольности» или «вечной вольности» звучат широко, но неопределенно.

В первый месяц после выступления Пугачева поднялись на борьбу помещичьи крестьяне в разных местах огромной Оренбургской губернии. Приезжавшие в деревни казаки именем Петра III запрещали крестьянам работать на помещиков, и среди крестьян тотчас же сложилось представление о воле, которую им дает объявившийся «государь». События развивались быстрее, чем это предполагалось «официальной программой» пугачевских воззваний, и в этом – одно из проявлений стихийности Крестьянской войны.

Одной из характернейших черт идеологии крестьянских войн являются царистские иллюзии восставших, их наивная вера в возможность «хорошего» царя. Это выразилось не только в том, что сам Пугачев, чтобы привлечь к себе народ, принял имя Петра III. Царистский характер движения проявился также в широко распространённых среди восставших представлениях о сочувствии и сношениях наследника Павла Петровича с его мнимым отцом.
Несмотря на большую слабость политического сознания крестьянско-казацкой массы того времени, на упорно державшиеся царистские представления, чрезмерно большое место, отводимое узко местным нуждам в стремлениях восставших и на неспособность их создать последовательно разработанную программу преобразований, идеология Крестьянской войны 1773 – 1775 гг. выступает гораздо более развитой и зрелой, чем в более ранних восстаниях XVII – начала XVIII в. Гораздо отчетливее, чем при И.Болотникове, С.Разине или К.Булавине, восставшие сознают теперь причину гнета, могут определить своего врага, понимают зло дворянской власти и необходимость беспощадной борьбы с ней. Восставшие крестьяне и горожане, присоединявшиеся к ним солдаты, пощаженные офицеры и чиновники зачислялись в казаки, в знак чего им тут же по-казацки подстригали волосы, а иногда давали казацкие шапки. Как ни деятельны были пугачевская «Военная коллегия» и отдельные вожаки движения, вполне преодолеть стихийность и локальность Крестьянской войны, разумеется, не удавалось. При всём том ни одна более ранняя крестьянская война не создала таких элементов организованности и дисциплинированности, как это наблюдается в ходе Крестьянской войны 1773 – 1775 гг.

Пугачев лично производил в чин полковника и атамана, а позднее – генерала. «Всё, что делалось для устройства войска, могло создать лишь некоторые элементы правильной военной организации, чему в известной мере способствовало скопление в пугачевском лагере значительного числа солдат из регулярных частей: к февралю 1774 г. их насчитывалось около 2 тыс. с 8 офицерами. Но большую часть этого войска составляли казаки, башкиры, заводские работные люди, помещичьи крестьяне; эта масса, естественно, не могла быстро поддаться перестройке в правильно организованную и дисциплинированную армию. В целом войско Пугачева оставалось наскоро сколоченным и разношерстным, с неопределённым и колеблющемся составом, не обученным регулярному строю и плохо вооруженным». Вооружение было очень скудным и пёстрым, пехотинцы из крестьян и работных людей редко имели огнестрельное или даже холодное металлическое оружие. Зато непрерывный массовый приток в ряды войска и мощный подъём духа среди восставших возмещали недостаток организации.

В конце ноября 1773 г. правительство Екатерины II направило против восставших карательную армию во главе с главнокомандующим генерал-аншефом А.И. Бибиковым. Уже сам факт назначения Бибикова свидетельствовал о том, что правительство вынуждено было признать огромный размах движения и политическое его значение. В Казани была учреждена Секретная комиссия, и во главе ее поставлен генерал П.С. Потёмкин, родственник екатерининского вельможи. Были арестованы и отправлены в Казань первая жена и дети Пугачева в качестве живого свидетельства его самозванства. В станице Зимовейской сожгли его дом и место посыпали солью, как не подлежащее возделыванию. Царское правительство всячески пыталось устрашающим образом подействовать на воображение народа. В район восстания спешно стягивались крупные воинские силы. Положение дел представлялось Бибикову очень тяжёлым: он понимал возможность дальнейшего развития движения среди крестьянства по всей России, видел в нем смертельную угрозу для самодержавно-крепостническогго строя, верным слугой которого был сам. В письме к Д.И. Фонвизину он писал: «Не Пугачев важен, важно всеобщее негодование»…

В Казани была объявлена организация ополчения на средства местного дворянства. Екатерина II участие в его сборе, объявив себя «казанской помещицей»; этим демонстрировалась её солидарность с дворянством. В стягиваемых против Пугачева войсках солдаты обнаруживали явную ненадёжность, тревожившую Бибикова; он писал, что «дьявольски трусил за своих солдат», опасаясь их перехода на сторону восставших.2 Но в регулярных частях солдаты находились под неослабным присмотром; прибытие хорошо вооруженных крупных воинских частей с опытным генералитетом и офицерством, действовавших систематически, по единому плану, не могло не вызвать поворота в худшую сторону для восставших казаков и крестьян.

29 декабря 1773 г. майор Муфель взял Самару; полковник Ю. Бибиков занял 17 января Заинск и вытеснил восставших из Мензелинского уезда. Со стороны Челябинска наступал генерал Деколонг с войсками Сибирского корпуса.

26 января Салават Юлаев потерпел поражение под Курганом, а в феврале правительственные войска заняли Красноуфимск. Был занят Воткинский завод. Наконец, от Кичуевского фельдшанца и от Самары двинулись к Оренбургу и Яику войска генералов П.М. Голицына и П.Д. Мансурова.

Пугачев пытался предпринять контрнаступление. Двинув вперед около 2,5 тыс. человек, он 6 марта атаковал войска Голицына у дер. Пронкиной, недалеко от г. Сорочинска, но потерпел поражение. Голицын двинулся к Татищевой крепости – к важному по своему стратегическому положению месту одного из первых крупных успехов Пугачева. Здесь Пугачев собрал около 9 тыс. человек. У Голицына было меньше (6,5 тыс.), но хорошо вооруженных регулярных войск с большим числом пушек. В разыгравшемся 22 марта сражении под стенами Татищевой, которое длилось 6 часов, восставшие боролись отчаянно, но были разбиты наголову. Они потеряли около 2 тыс. убитыми, около 4 тыс. ранеными и пленными и 36 пушек. Разбиты были лучшие силы Пугачева. На следующий же день, 23 марта, рано утром Пугачев вынужден был спешно оставить Берду. Осада Оренбурга была снята.

31 марта в город вступили войска Голицына. В те же самые дни, а именно 24 марта, подполковник И.И. Михельсон разбил Чику-Зарубина у села Чесноковки под Уфой. Через несколько дней сам Зарубин был в плен взят.

Апрель 1774 г. Пугачев провел на Урале, на Воскресенском, Авзяно-Петровском и около трёх недель на Белорецком заводах. К нему опять стали стекаться большие толпы заводских и помещичьих крестьян, казаки, пробиравшиеся с Сакмары и Яика, и народы Поволжья. При появлении Пугачева опять началось движение в Башкирии. На уральских заводах огромную энергию развивал Белобородов, формируя новые силы. К началу мая на Белорецком заводе собралось до 5 тыс. человек. Здесь воссоздалась в новом составе «Военная коллегия», завязавшая опять переписку с местами.

Пугачев шел вперед, всюду находя народные массы вполне готовыми к его встрече. Обычно народное движение разгоралось уже при первых слухах о его приближении. Крестьяне одного из сёл Кадомского уезда ещё весной приняли на сходе решение послать ходоков к «императору Петру Фёдоровичу» с прошением, чтобы им не быть за помещиком. В Нижнеломовском уезде «все, как помещичьи крестьяне, так и однодворцы, идут к нему (Пугачеву) в повиновение и присягают». Однодворцы этого уезда послали представителей разыскивать «команду государя Петра Фёдоровича» и звать её в г. Нижний Ломов. Экономические крестьяне Тамбовского уезда в ожидании Пугачева исправляли дороги, мосты и заранее готовили для «Петра Фёдоровича» и его войска провиант.

Формы вовлечения людей в движение были разные. Часть восставших крестьян принимала наименование казаков, стриглась по-казачьи и, образуя отряды, уходила к самому Пугачеву или действовала самостоятельно, переходя с места на место. Там, где проходил Пугачев, производились и принудительные наборы в его войско, но в огромном большинстве в «казаки» шли добровольно. «Казаками» всё же становилась только меньшая часть восставших. В отдельных местных партиях «казаков» насчитывалось иногда всего лишь по нескольку десятков человек и даже меньше десятка. Большинство населения, восставая, расправлялось с местными властями и помещиками, при этом вооружались как могли, приглашали к себе пугачевских атаманов и казаков или самого «Петра Федоровича», встречали его с колокольным звоном, присягали ему, но в «казаки» не шлии оставались на местах.
За 8 месяцев Крестьянской войны в правительственных войсках сменилось четыре главнокомандующих: А.И. Бибиков, Ф.Ф. Щербатов, П.М. Голицын, наконец, П.И Панин. В начале сентября 1774 г. из Дунайской армии на помощь Панину прибыл А.В. Суворов, ставший во главе правительственных войск, преследовавших армию Емельяна Пугачева.
21 августа Пугачев подошел к Царицыну, но не смог взять его; к нему приближались с севера отряды Михельсона. Не задерживаясь, Пугачев обогнул Царицын, занял Сарепту и пошёл по направлению к Черному Яру. Не доходя 40 вёрст до города, у так называемой Сальниковой ватаги, его настиг 24 августа Михельсон. Произошло последнее за время Крестьянской войны большое сражение. Пугачев потерял 2 тыс. убитыми и 6 тыс. пленными; в числе погибших был Овчинников, только что произведённый Пугачевым в чин генерал-фельдмаршала. С несколькими сотнями человек Пугачев переправился за Волгу; он излагал своим спутникам разные планы дальнейших действий – ухода то к низовьям Яика и туркменскому берегу Каспийского моря, то в Сибирь или Казахстан, то в Запарожье. Но Яицкие казаки заставили его идти степью на Узени, чтобы пробраться на Яик. Группа казаков во главе с Твороговым и Чумаковым давно уже замыслила выдать Пугачева властям, чтобы этим предательством купить себе «прощение» Екатерины II ; они отобрали лошадей у «разночинцев», то есть у всех не-казаков, переправившихся вместе с ними за Волгу, бросив их в степи на произвол судьбы. С Пугачевым остались только казаки – участники заговора. Схваченный ими Пугачев был привезён 15 сентября в Яицкий городок, затем в Симбирск и доставлен в Москву. 10 января 1775 г. на Болотной площади были казнены Пугачев и его соратники Перфильев, Шигаев, Подуров и Торнов. Приговорённого к смерти Чику-Зарубина отправили для казни в Уфу. Салават Юлаев был бит кнутом в семи населённых пунктах башкирии, получив в совокупности 175 ударов, ему вырвали ноздри и затем сослали на каторгу; вместе с ним был сослан его отец Юлай Азналин, получивший перед этим столько же ударов кнутом; ему так же вырвали ноздри. Были биты кнутом и отправлены на каторжные работы Почиталин, Горшков и Ульянов. Такова была участь главнейших руководителей движения.
Категория: Разное | Просмотров: 3442 | Добавил: densv78
Всего комментариев: 6
6 TheNERD2010  
Пугачев был не только бунтарем, но и талантливым полководцем.Пугачевский бунт означал только одно- крестьянам надоело!!!Жаль, но он провалился. Возможно, что вот такие "Пугачевы" и нужны в наше время.

5 pass  
Пугачёвский бунт был заранее обречен на провал.

4 Антон  
посмотришь на историю взглядом сравнения и сразу представляется Ливия и все бунтующие африканские страны.Со всеми мятежами и восстаниями

3 riens666  
По сути, пугачевский бунт был ни чем иным, как просто желанием крестьянина и солдата Пугачева заработать денег путем нечестным и обманным. И в то же время пугачевский бунт оказался огромной помехой для России в войне с Турцией. Да еще и шведы начали поднимать головы. А как тут начнешь войну внешнюю, если проблемы внутри страны. Так что Пугачев только мешал развитию страны своим бунтом.

2 WuDuPeople  
И как всегда в жизни все менее романтизировано, это я про "Капитанскую дочку" Пушкина, там пугачевский бунт хоть и носил второстепенный план, но все же книга была написана именно про это восстание.

1 olganol  
В этом самом крупном социальном волнении народа- бунте эпохи Пугачева усматриваются черты стремления народа к свободе через бунт.Ведь сам Пугачев в своей молодости любил устраивать бунты (поджог дома своих родителей).Он обьявил себя императором 3
чтобы повысить свой авторитет среди своих однодумцев.
Хотя как всегда и бывает в подобных случаях все рано или поздно закончилось еще хуже усилением крепостного рабства .

Добавлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи.
[ Регистрация | Вход ]