 Поздний период (Двадцать первая—Тридцать первая династии)
После таинственной смерти Рамсеса XI страна распалась на две половины: одна династия правила в Танисе, а другая семья, которая получала высочайшие посты в иерархии служения Амону, управляла Фивами. Браки между членами этих двух семей заново объединили Верхний и Нижний Египет под властью одного правителя, но процесс был чисто номинальным. В обоих частях страны при ослаблении верховной власти всегда возникала тенденция к приобретению независимости. Каждая новая династия начинала свою жизнь, воскрешая старую мечту об азиатской империи, которая упоминается в Ветхом Завете, и вмешиваясь в дела региона везде, где только возможно. Между тем эти кампании мало отличались от вооруженных рейдов, приносящих временную славу. Когда египетские вооруженные силы сталкивались с серьезно обученным единым врагом, превосходящим их в оружии (например, с ассирийцами, вавилонянами и персами), они неизменно терпели поражение. Это порождало неуверенность в народе и сомнительную славу разобщенного государства.
В 940 году до н. э. семья ливийского происхождения, поселившаяся в Гераклеополе, стала такой влиятельной, что вошла в милость к правителям Таниса и унаследовала престол фараонов, основав Двадцать вторую династию. Первый из этого рода, энергичный правитель Шешонк, вторгся в Палестину и разграбил богатый сокровищами храм Соломона, немного восстановив престиж Египта. Впрочем, ливийские династии кончили разладом и раздором; когда кушитский правитель отправился из Напаты на штурм Египта во имя порядка и ортодоксии, то не встретил серьезного сопротивления. С конца Двадцатой династии Нубия и Куш (библейская Эфиопия) постепенно превращались в независимые государства, где строго блюли культ Амона. Набожные владыки кушитов почитали провинциальную версию египетской культуры, стремясь вернуться к классическому искусству Среднего царства. Они оказались энергичными строителями, что особенно ярко проявилось в Фивах, и внесли некоторое подобие порядка в дела Египта, хотя страна была далека от единства. Интриги Тахарки, сына кушитского правителя, привели к столкновениям с ассирийцами, которые дважды шли на Египет и, наконец, разграбили Фивы. При преемнике Тахарки Тануатамоне они добрались и до его кушитского домена, правители которого со временем все больше африканизировались и переставали влиять на положение дел в Египте.
Осоркон III применил политику нейтрализации могущественных Фив способом избрания одной из женщин высшего рода Божественной супругой Амона, которую продолжили его последователи. Такие супруги правили с помощью своих советников, из которых самым знаменитым стал Ментуэмхет, управлявший Фивами в сложные времена ассирийского вторжения и ставший одним из главных покровителей нового искусства, расцветшего между двумя персидскими завоеваниями.
Самый долгий период «бабьего лета» настал при Двадцать шестой династии, когда семья из Саиса дала раздираемой бедами стране более столетия порядка и процветания. Псамметих I освободился от владычества Ассирии, занятой своими проблемами.
У Псамметиха I была дочь, которую сделали Божественной супругой Амона; на ключевые посты в Эдфу и Гераклеополе он назначал своих людей, чтобы следить за ситуацией в Фивах. Кроме того, он обуздал ливийскую военную касту с помощью ионийских, карийских и лидийских наемников. С опытными военными, обладая сильным флотом (скорее всего, финикийским), саисские династии правили как хорошие коммерсанты, восстанавливая богатство страны путем организации торговых предприятий, создав прецедент экспорта египетской кукурузы и шерсти, которым позже в больших масштабах воспользовался Птолемей. В интересах торговли Нехо начал постройку канала от Нила к Красному морю и отправил финикийцев в плавание вокруг Африки. Однако подданные никогда полностью не поддерживали политику саисских династий. Милости, оказываемые греческим пророкам, женам, торговцам и солдатам, вызывали зависть и недовольство; когда перс Камбис вторгся в страну, она не оказала особого сопротивления. Персы организовали свою империю с тщательностью, которой недоставало предыдущим завоевателям, и почти двести лет правили Египтом с помощью умелых помощников, не считая небольшого промежутка, когда египетский правитель при поддержке греков на полвека сумел вернуть стране независимость. Это была последняя судорога умирающего Египта фараонов, после которой остался забальзамированный труп, перешедший к персидским правителям, греку Птолемею и римским императорам.
Поскольку резиденции фараонов позднего периода практически полностью были уничтожены или лежат под илом Дельты, отсутствие остатков материальной культуры вызывает у нас ощущение общего упадка и бедности. Тем не менее, существуют указания на то, что если новая династия обладала мужеством и богатством, то покровительство двора могло стимулировать ловкие пальцы египетских ремесленников для создания произведений искусства. Погребения фараонов в Танисе показывают, что современное искусство способно было не только опираться на достижения прошлого, но и поддерживать высокий уровень исполнения. Во времена ливийских династий придворные художники, проявлявшие мастерство при работе с бронзой, серебром и золотом, процветали, но из последних работ сохранилось немногое. Возможно, эти ремесленники создали чаши на ножках из синего фаянса.
Кушитские фараоны с их консервативным вкусом имели склонность к следованию прошлому, присущую и следующим династиям. Ностальгический взгляд в ушедшее время характеризует весь поздний период, когда считалось, что вдохновляться можно только великими идеалами прошлого. Интенсивное копирование былого шло в саитскую эпоху, но произведения искусства этого периода все-таки обладают определенной привлекательностью. Техника, особенно в области резьбы по твердому камню, безупречна, но все же стиль довлел над содержанием. Египет неудержимо погружался в прошлое, уходя от мира, где его ждал упадок. Монашество, так ярко выраженное в христианском Египте, уходит корнями в поздний период.
|