21:31 Петровское решение проблемы «Россия - Запад» | |
 Петровское решение проблемы «Россия - Запад»Петр Великий поставил русский компас стрелкой на запад впервые и надолго. «Немец» вместо объекта насмешки стал объектом подражания. Впрочем, массовый импорт с Запада приносил новые формы (государственного устройства или парика), новые технологии (особенно военные), но совершенно не затронул систему жизненных ценностей. Они остались знакомыми, российскими. Сомнительно, чтобы и сам Петр готов был принять добропорядочные бюргерские идеалы. Ему нужны были плоды западной цивилизации, а не дерево, на котором они выросли. Да и некогда было бы растить это дерево, даже если бы хотелось: отставание России уже угрожало ее военной состоятельности. Итак, в новые мехи было влито старое вино. Главным из этих мехов был новый слой аристократии. Но новые хозяева страны были все теми же людьми. Они очень быстро разобрались, как жить в новой ситуации по старым понятиям. Конечно, приличия изменились, и приходилось поддерживать подобающий квази-европейский фасад. А за ним скрывалось все то же карамзинское «воруют!». Причем по мере удаления от столиц и сам фасад терял позолоту и все больше походил на традиционный русский перекошенный забор. Это поразило Державина, когда он попал из центральных петербургских канцелярий на высокую должность провинциального губернатора. С поэтической наивностью он попытался воплотить в жизнь принципы, написанные на «фасаде». В результате был отброшен обратно в Петербург, и сама государыня императрица объяснила ему ситуацию в смысле «тебе что, больше всех надо?». В Петербурге же он был вполне адекватен и существовал и впоследствии при дворах трех сменивших друг друга государей. Итак, всему верхнему слою русского общества приходилось делать западную мину при восточной игре. Это верное средство заработать психологический комплекс. Он и образовался в общественном сознании. Дело усугублялось тем, что новые веяния никак не затронули простой народ. Так что на психологическую поляризацию наложилась еще и социальная поляризация. Думается, что мужику его барин должен был казаться просто басурманом, если бы острый крестьянский глаз не подмечал, что душа-то в барине своя, русская. Сложилась ситуация, которую Пушкин описал так: «Правительство - это единственный европеец в России. Только от него зависело бы стать во сто раз хуже, и никто бы этого даже не заметил». Заметим - европеец по должности, а не по убеждению. Такое «петровское решение» появившейся на предыдущем этапе проблемы «Россия-Запад» ничего на самом деле не решало, а только загоняло проблему внутрь. Естественно, такая двухполюсная «машина» накапливала напряжение между общественным сознанием и общественным подсознанием, подобно электростатическому генератору. В отдельном человеке такие процессы завершаются срывом, подобно истерике или эпилептическому припадку. В стране срыв произошел в 1917 г., а мог бы и раньше, если бы не отмеченная выше медлительность процессов в традиционном «подсознании». Поэтому видимая устойчивость петровского решения, которое просуществовало 200 лет, иллюзорна. Все это время под страной тикали часы в мине замедленного действия. Стиль «решать, ничего не решая» стал традиционным для подхода властей к кардинальным проблемам общества. Дело усугублялось тем, что петровские реформы полностью подчинили церковь государству и тем парализовали наиболее творческую и динамичную часть русского общественного сознания - религиозную. Точнее, она ушла «в подполье», в общественное подсознание - раскол, секты. Все это еще увеличило инертность общества. Остановилось творчество в области ценностей, и не появилось русского эквивалента «протестантской трудовой этики», в которой, как правильно считает Вебер, ключ к современным материальным успехам Запада. Единственным каналом для выхода проблем в общественное сознание стала русская литература. Отсюда ее уникальный в истории общественный авторитет. Правда, она существовала в верхнем слое общества и поэтому это «зеркало» окрашивало отражаемую им реальность в западные цвета. Кроме того, в силу специфики литературного творчества, здесь важнее не решить проблему, а сформулировать ее. Важнее вопрос, а не ответ. Отвечающего же «общественного органа» не оказалось. В литературе впервые стали появляться и европейцы по убеждению (им потом присвоили уродливое название «западников»). И один из первых - сам Пушкин. Конечно, его еще в лицее называли «Француз». Но по вопросу об его «русскости» проголосовал сам народ, признав его своим национальным поэтом. Западное в Пушкине - это позиция в вопросе «личная свобода или долг перед государством». «Западников» в этом смысле слова стало появляться все больше - и какие имена: Чаадаев, Лермонтов, Тургенев. Появились и оппоненты - славянофилы или «почвенники». И среди них тоже крупнейшие фигуры, например Достоевский. Временами споры этих двух сторон напоминали диалог глухих, но на рубеже ХХ века появились признаки долгожданного синтеза. Яркий пример - В. Соловьев, наследник одновременно и православной традиции, и западного свободомыслия. Он показал собственным примером, что не обязательно подгонять западные формы под традиционное русское содержание или, наоборот, жертвовать этим содержанием ради сохранения прогрессивных форм. Они могут сосуществовать, пусть во взаимном напряжении, и это напряжение может быть плодотворным. Россия уникальна как носитель такого напряжения, и именно в его разрешении в творчество, быть может, и состоит «послание России миру» и решение ее собственной внутренней проблемы «Россия-Запад». К сожалению, это «теоретически найденное» решение некому оказалось воплощать в практику. В сущности, просто уже было поздно: гроза собиралась давно, и ее нельзя было остановить одними усилиями сознания (общественного). Революция разрядила напряжение своим способом - топором - и он попутно вырубил всю духовную поросль Серебряного века - потенциальных носителей найденного решения. | |
| Категория: Разное | Просмотров: 1172 | | |
| Всего комментариев: 1 | |
|
| |
