 Демократия: бездонный колодец общих слов
Авраам Линкольн говорил: «Можно всю жизнь морочить одного человека, можно какое-то время дурачить всех, но обманывать всех всю жизнь нельзя». Президент ошибался. Практика показывает: целые народы можно обманывать веками. Линкольна оправдывает то, что он жил в эпоху, когда не было СМИ, телесериалов, рекламы и технологии манипуляции.
Если кто верит в реальность демократии, тот по-честному не понимает предмета разговора. Это бездонный колодец общих слов, из которых нельзя вывести конкретику, зато можно создать дымовую завесу. В мире реальной политики демократия в лучшем случае ширма, в худшем — коврик при двери, но уже никогда не знамя.
Демократия похожа на похотливую богатую даму в летах. Ей хочется плотской любви, но никто не желает «любить» её бесплатно. Ушло время бурной молодости, очарования и цве-тения. Нет больше юношей, готовых ради неё на подвиги, на жертвы и смерть. Теперь даму окружают альфонсы, «любовь» которых прямо зависит от денег. Пока дама платит, они её «любят». Стоит прекратить выплаты, от «любви» не остаётся и следа.
Это утверждение касается демократов любого розлива, хоть либерального, хоть коммунистического, хоть фашистского. Они «любят» свою даму, пока та им платит, пока они имеют с этого соития свою выгоду. Как только выгода кончится, они переметнутся на другой объект любви.
С момента публикации первой книги «Проект Россия» не нашлось ни одного возражения по сути. Ни одного. Никто не смог возразить нам по главному обвинению демократии — невозможности выбора без знаний. Ни один демократ не доказал (и даже не сказал), что со-вершить выбор можно без знания. Ни один либерал не кинулся подтверждать, что предвыборные кампании дают людям знания (или хотя бы имеют такое намерение).
Любой теоретик демократии подтвердит: отсутствие сознательного выбора означает от-сутствие демократии. Любой практик демократии подтвердит: устроить выборы так, чтобы дать знания, во-первых, нереально, во-вторых, заведомо проигрышно на фоне конкурентов, использующих манипулятивные технологии. Тут как ни крутись, а седалище сзади.
Поскольку миллионам невозможно дать знания, людей понуждают к действию, внешне похожему на выбор, но выбором не являющемуся. Советская демократия понуждала силой. Либеральная демократия понуждает технологией. Фашистская демократия использует то и другое. Во всех случаях население понуждают физическим или психологическим насилием.
Как солдаты не способны выбрать генерала, так народ не способен выбрать власть. Это ни плохо, ни хорошо, это природная данность. Из этой данности вышел очень крепкий гроб для демократии всех видов.
Первый гвоздь в гроб демократии: без знаний нет выбора. Основа демократии — созна-тельный выбор. Основа выбора — знания. Без знаний выбор невозможен. Людей без знаний можно побудить к действиям, внешне похожим на выбор, но по факту это будет не выбор, а результат манипуляции сознанием.
Второй гвоздь в гроб демократии: избирательные кампании знаний не дают. Цель предвыборной кампании не в том, чтобы давать людям знания, на основе которых возможен сознательный выбор, а чтобы манипулировать. Упор не на рациональное мышление, а на эмоциональное восприятие, на создание положительного впечатления. Идёт психологическое давление, манипуляция и соблазнение.
Третий гвоздь в гроб демократии образуют два первых:
а) предвыборные кампании знаний не дают;
б) без знаний выбор невозможен.
Вывод: демократии нет и не может быть в природе.
* * *
Демократы советского, либерального, фашистского и любого иного толка не смогли поколебать нашей логики. Все теоретики и практики демократии прекрасно понимают, в какое глупое положение они попадут, если начнут оспаривать утверждение о невозможности сделать выбор без знаний. Но продолжают ратовать за… демократию. Как это объяснить?
Простительно, когда демократическую позицию отстаивают люди, составившие мнение по репортажам СМИ и речевкам партийных лидеров в духе «свобода, равенство, братство». Они могут искренне считать: демократии нет в России или Узбекистане, а на Западе она точно имеется. А раз так, нужно бороться за неё…
Людей настолько запутали сотворённые СМИ иллюзии, что если даже возразить нам они не могут, выбирать всё равно идут. Это в прямом смысле феномен. Люди понимают: реально они ничего не выбирают, и… идут выбирать. Вероятно, для выросших в атмосфере демократической риторики это стало ритуалом. Одна часть электората действительно считает, что участвует в судьбе страны. Другую часть буфетом привлекают.
Можно понять наёмных или наивных защитников демократии, прекрасно всё осознающих, но им или платят, или запудрили мозги. От них требуют не истину установить, а исполнить заказ. Если заказывают называть манипуляцию сознательным выбором народа, они выполняют (особенно если платят, потому что куда денешься: семью кормить нужно, и вообще это стало источником дохода). И потом, не будешь говорить ты, на твоё место очередь говорунов стоит. Защита демократии хорошо оплачивается.
С наивными и наёмными всё ясно. Но как понять серьёзных людей, знающих о демократии не понаслышке и не по журналистским репортажам, а в реальной практике? Невозможно предположить, что ключевые фигуры политической жизни Франции, Италии, США, Германии, России, Индии, стран Латинской Америки или любой иной страны не знают реалий. Они сами заказчики и организаторы театрализованных представлений, именуемых народным выбором.
Организатор рекламной кампании кока-колы понимает: цель кампании — не правду сказать о коричневой воде, а соблазнить, обмануть, но продать. Инициаторы выборов понима-ют: цель — не информацию донести, а соблазнить электорат.
Все прекрасно знают цену словосочетания «народные выборы». Если кто начнёт говорить о буквальном следовании теоретическим нормам демократии, это вызовет недоумение, переглядки и кривые ухмылки.
Можно понять, когда манипуляцию на публике называют демократией. Политес. Но за закрытыми дверями какой политес? В узком кругу принято называть вещи своими именами, потому что так проще понять ситуацию. Но фокус в том, что и за закрытыми дверями полити-ки и журналисты называют манипуляцию… демократией. Ни у кого нет иллюзий, о каком «свободном выборе» они говорят, но при этом называют явление не просто чужим, а противоречащим сути явления термином.
Когда политик говорит «у нас демократия», он не имеет в виду «у нас власть выбирает народ». Он иносказательно утверждает: мы исправно выполняем ритуальное действие, которого требует система. Он даёт сигнал: наша система не является монархией, диктатурой и теократией, равно как и той моделью демократии, что описана в теории. Они как бы говорят — мы сами не знаем, чем является существующая система, и говорим на чёрное белое, потому что… а как иначе?
Позиция демократического правительства всегда будет напоминать позицию папуаса. Дикарь не понимает физических законов, он приспосабливается к уже сложившимся законам системы, не помышляя их понимать. Зачем ему тратить на это время, если имеющихся знаний достаточно, чтобы накопать личинок и поймать самку? Только проблема в том, что папуас зависит от системы, созданной Богом и потому устойчивой. Демократы живут в искусственной системе, создатели которой не очень понимали, что же они такое создают. Такая система обречена рухнуть.
Чтобы исправить ситуацию, её нужно осознать. Чтобы осознать явление, нужно назвать вещи своими именами. Не на кухне и не в узком кругу, а на официальном уровне белое назвать белым, чёрное чёрным. Назвать вещи своими именами значит запустить непредсказуемое развитие событий. Это породит вызов, на который система не готова ответить.
Выбирая из двух зол меньшее, власть предпочитает сохранять всё как есть. А потом… Что будет потом, никто думать не хочет. В лучшем случае приходят к мысли не раскачивать лодку. Мол, что толку, если мы скажем избирателям: вы ничего и никогда не выбираете и вы-бирать не можете? Если взамен нечего предложить, то мы спилим сук, на котором сидим. А так молчим, нагоняем туману, что хотя бы тормозит разрушение…
Эту тактику можно понять, если бы имелась цель отвлечь людей, чтобы не мешали рабо-тать по стратегическому исправлению ситуации. Здесь была бы логика капитана, скрывающего от пассажиров беду, чтобы избежать паники. Но если капитан скрывает проблему и бездействует только потому, что не знает, что делать, возникает другая ситуация. Чем больше упущено времени, тем глобальнее будет трагедия. Когда вода затечёт в каюту, и пассажиры сами увидят катастрофу, будет поздно. В том числе и для капитана с офицерами.
Пока термин «демократия» будет расшифровываться: «не диктатура», «не теократия» «не монархия», суть системы останется тайной. Через отрицание нельзя определить сущность. Бесконечно перечисляя, чем объект не является, нельзя приблизиться к пониманию, что он есть на самом деле. Если утюг обозначать «не шкаф», «не сапог», «не компьютер» и прочее, суть объекта не станет понятной. Ясность наступит, когда утюг будет назван своим именем — утюгом.
Власть искренне не знает, как называется система, которой она правит. Понимая, что это не демократия, она пытается исправить смысловое значение через приклеивание к термину ещё одного термина, чтобы подчеркнуть хотя бы для своих: это не та демократия, о которой говорит теория, это нечто иное.
Рождаются «управляемые», «суверенные» и прочие «демократии». Но они не отражают сути, напротив, ещё больше запутывают ситуацию. Хорошо запутывать, если сам знаешь, но не хочешь, чтобы другие знали. А если сам не понимаешь, но путаешь, чтобы другие думали, будто тебе всё понятно, это совсем другая история.
* * *
С распространением демократии мир оказался в весьма грустном положении. Маленькие люди, калейдоскопом сменяющие друг друга, не поднимаются выше административного понимания. Корабль по имени Человечество тонет. Сегодня мамы плачут – дети не хотят есть. Завтра будут плакать – детей нечем кормить.
Чтобы не быть голословными по поводу порочности конструкции, отметим только один факт: принцип крепления всех деталей демократической конструкции основан на пороке. Один из парадоксов системы — нарушение правил — является… правилом. Говорить нужно одно, но жить можно, если действуешь по-другому. Например, системе необходима… коррупция. Странность этого заявления компенсируется логикой.
Всякая структура, в том числе государственная, состоит из крупных и малых блоков-группировок. Чтобы люди собрались в блоки, им нужен стимул. Должно быть что-то, что свя-жет их в единую структуру. Кирпичи скрепляет в единое здание цемент. Людей в единую структуру собирает общий интерес.
Какой интерес может собрать носителей материалистического понимания мира? Материальный. Система объявляет стремление к материальному благу высшей целью. Люди, воспитанные этой системой, начинают понимать любую деятельность источником дохода. Всё остальное во-вторых. В первую очередь человек идёт на государственную службу не народу служить, а деньги зарабатывать. Это объясняет, почему все берут, заносят, откатывают, пилят и прочее. Взятки – это цемент, скрепляющий любое демократическое государство. Потому что скреплять больше нечем.
С подачи СМИ все уверены: наша система страдает из-за коррупции, это её главный враг, и если победить коррупцию, всё исправится. Мы утверждаем обратное: система стоит благодаря коррупции, это позвоночник государства. Если допустить, что власть чудесным образом победит коррупцию, система рухнет.
Представьте: гаишники не могут брать взятки. Жить на то, что им платят, они не хотят, это не соответствует их потребительским стандартам. Начинается отток кадров, и рушится дорожное движение. Чтобы систему восстановить, потребуется компенсировать доход, который блюстители порядка потеряли из-за невозможности брать взятки.
Гаишники, конечно, мелочь. Теоретически вопрос можно решить через увеличение зар-платы. С крупными чиновниками решение невозможно в принципе. Никаких нефтедолларов не хватит на удовлетворение запросов коррупционеров высшего звена. Все разговоры о борьбе с коррупцией — из серии «пчёлы против мёда». Это какой-то театр абсурда, когда власть принимает закон против коррупции, и главные коррупционеры страны, сидящие в первых рядах (а за ними коррупционеры помельче), дружно хлопают в ладоши, одобряя и поддерживая очередное «мудрое» решение власти.
Конечно, неприятно смотреть на такую картину, но всё же виноваты в этом не люди. Дай-те им другую идею, они будут к ней стремиться. Если всем внушают «живём один раз», чтó кроме коррупции может объединить людей, занимающих высшие посты? Совместные походы за ягодами? Или красивые лозунги, призывающие честно жить, противореча официальному мировоззрению? Нет, всё это пустое, если нет идеи, за которую человек готов по 15 часов работать, единственный способ заставить его работать в таком ритме – материальная выгода. Вот поэтому все и «пилят» всё, что можно пилить, если даже понимают, в итоге они все дружно пилят не столько бюджет, сколько сук, на котором сидят.
Власть, без возможности украсть, в потребительском обществе никому не нужна. Если допустить фантастический вариант: коррупция будет невозможна, то начнётся переток самых умных из власти в бизнес. Сформируется новый центр власти, кардинально ломающий сис-тему, делая её ещё хуже, чем она есть сейчас.
|