Всемирная история — это всемирный суд

Иудейская война Рима и осада Иотапата

В военной истории евреев, безусловно, особое место занимает Великое восстание 66-73 годов, более известное как Иудейская война. О политических последствиях этого события - и для еврейского народа, и для Римской империи - написано немало, как и о последствиях в мировой истории религий. Мы же для начала рассмотрим чисто военный аспект одного из самых значительных событий первого этапа войны - осады римлянами крепости Иотапата.

Итак, пройдя с огнем и мечом по всей Галилее, опустошив ее, римляне наконец приблизились к крепости Иотапата, гарнизоном которой командовал Иосеф бен-Маттитьягу. Численность гарнизона, как уже было сказано, не превышала 10 тысяч воинов, часть из которых были ранены в предыдущих стычках. Римские легионы насчитывали более шестидесяти тысяч воинов, не считая арабских и греко-сирийских союзников. Кроме того, она постоянно пополнялась прибывающими из Других провинций подразделениями. В римском войске было свыше 160 осадных орудий. Иосеф, из наместника Галилеи превратившийся в начальника крепостного гарнизона, не решился при таком соотношении сил на открытое сражение за стенами города. Он приказал готовиться к длительной осаде.

Первый штурм римляне предприняли на третий день. К этому моменту они полностью оцепили крепость, чтобы лишить евреев возможности уйти из крепости или, напротив, дождаться подкрепления (впрочем, как мы расскажем ниже, подкрепления ждать было неоткуда). Веспасиан приказал штурмовать се­верную стену Иотапаты. Иосеф, заметивший признаки подготовки к штурму, организовал общую вылазку, так что еврейские воины встретили римлян уже на дальних подступах к городу. Завязался жестокий рукопашный бой, который продолжался весь день. С наступлением темноты Веспасиан приказал отступить. Осажденные вернулись под защиту крепости, окрыленные первой удачей. Римляне продолжали попытки взять Иотапату штурмом в течение четырех дней. Всякий раз умело, организованные вылазки срывали их попытки. На пятый день Веспасиан решил перейти от штурма к осаде. Для этого римляне стали возводить вокруг крепости земляной вал. Иосеф начал действовать малыми группами. Эти группы ночью совершали дерзкие вылазки, убивая работавших римлян и разрушая их постройки. Веспасиан вынужден был усилить караульные отряды. Тогда Иосеф попытался изменить ситуацию, подняв крепостные стены до высоты сорока метров - с тем, чтобы римский земляной вал не достиг уровня крепостных зубцов. Это ему удалось только частично. Римляне предприняли второй штурм крепости. Веспасиан опасался, что, пока будет полностью готов земляной вал, осажденным действительно удастся нарастить крепостную стену. Когда римляне подкатили тараны, Иосеф разделил свой гарнизон на две части: усталых и пожилых воинов он отправил защищать старые стены; на те же, ко­торые испытывали удары таранов, он отправил самых сильных во главе с наиболее умелыми начальниками. Он приказал им контратаковать, едва римляне перебросят штурмовые мостки. "В то же время загремели трубы всех легионов, войско подняло потрясающий боевой клич, и по данному сигналу раздался со всех сторон залп орудий, так что воздух помрачился". Римляне пошли на приступ, используя свои традиционные приемы: группы штурмующих образовали "черепахи" - смыкая поднятые вверх прямоугольные щиты таким образом, что край одного щита заходил за край другого - подобно тому, как устроена рыбья чешуя. Такая защита позволяла подобраться к самым стенам почти невредимыми. Под прикрытием "черепах" легковооруженные воины перебрасывали на стены осажденной крепости специальные штурмовые мостки - вариант лесенок, верхушки которых увенчивались тяжелыми зубчатыми крюками, впивавшимися в крепостные камни. Вслед за этим "черепахи" мгновенно рассыпались на отдельных тяжеловооруженных бойцов и вступали в рукопашную с защитниками Иотапаты. Тут следует сказать, что все это занимало немного времени, поскольку, как уже было отмечено, прежде чем начать штурм, римляне насыпали вокруг крепости земляной вал, почти достигавший высоты крепостных стен.
Тем не менее, восставшим удалось воспрепятствовать большинству римлян взобраться на стены. Иосеф приказал лить на "черепах" кипящее масло - как ни плотно опытные легионеры держали щиты над собой, между щитами имелись щели, в которые и попадало масло, от чего штурмовые отряды существенно поредели на первом же этапе. Кроме того, по приказу того же Йосефа евреи забрасывали мостки распаренной верблюжьей травой, идя по которой нападавшие скользили и срывались вниз. По штурмовым мосткам, едва они были переброшены, устремились еврейские воины, опережая нападавших. В результате жестокого рукопашного боя, воины Веспасиана были остановлены, а затем и отброшены. Римский полководец вновь был вынужден дать сигнал к отступлению. Так был отражен второй штурм крепости Иотапата. Шел сороковой день осады.

К сожалению, осажденные понимали, что вряд ли им удастся получить помощь откуда-нибудь: Галилея была разорена легионерами, Иерусалим сам готовил­ся встретить врагов. Впрочем, как это часто бывает, внешний враг оказался менее страшен, чем внутренний. Возможно, если бы среди еврейских вождей Иерусалима царило единодушие, они бы поняли: осажденная римлянами галилейская твердыня - ключ к Иерусалиму. Вместо того, чтобы выискивать и ист­реблять своих политических противников, вместо того, чтобы плести интриги друг против друга, они бы отправили войско на помощь изнемогавшим воинам Йосефа бен-Маттитьягу. Кто знает, как в этом случае повернулись бы события? Нам остается лишь гадать. Пока же в Иерусалиме все большее влияние получал личный враг и конкурент Йосефа - Йоханан из Гуш-Халава. При таком раскладе нечего было и думать о поддержке, можно было рассчитывать лишь на собственные силы, которые, увы, таяли день ото дня. Не зря говорили позже, что Второй Храм разрушен был из-за внутренней распри евреев. Но - вернемся к событиям войны. Среди осажденных падала дисциплина, начались болезни. И вот ту Иосеф, так отлично зарекомендовавший себя в начале кампании, впал в отчаяние. Он не сумел организовать надлежащую оборону на последнем, решающем этапе осады. До известной степени это можно объяснить той обстановкой в Иерусалиме, о которой было сказано выше и о которой галилейский полководец был пре красно осведомлен. Безусловно, он был талантливым человеком. Вся история обороны Галилеи показывает, с какой скоростью этот молодой человек научился управлять массами людей, как быстро ему удалось создать достаточно боеспособную армию и срывать одну за другой попытки римлян овладеть крепостью. Но, видимо, без надежды воевать трудно. В последние дни Иотапаты Иосеф был уже душевно надломленным человеком. Именно здесь зародился тот кризис, который привел бывшего вождя восстания в лагерь победителей и снискал ему репутацию изменника.

Между тем римляне готовились к решающему штурму. Веспасиан приказал возвести три осадные башни, внутри которых разместились штурмовые воинские группы и множество легких метательных орудий. На сорок седьмой день осады начался окончательный штурм. Римляне учли, что усталость и изнуренность защитников непременно скажутся на этот раз. Веспасиан отдал приказ начать штурм на рассвете, когда естественная усталость солдат берет верх и многие караульные наверняка будут спать. На стороне римлян оказалась и погода. К рассвету стены крепости окутал густой туман, под покровом которого легионеры сумели незаметно и бесшумно взобраться на стены и убить спящих часовых. Вслед за тем римская армия ворвалась в город. Несмотря на явное поражение, евреи защищались отчаянно - об этом говорит тот факт, что уличное сражение продолжалось еще три дня. В плен к римлянам попали лишь тысяча сто защитников, да и то раненых. Все остальные пали в бою.

Кроме Йосефа бен-Маттитьягу. Еврейский полководец добровольно сдался захватчикам. Подавление восстания окончательно уничтожило остатки формального еврейского суверенитета в Иудее. А разрушение Второго Храма положило начало двухтысячелетнему галуту. Шмуэль-Иосеф Агнон, выдающийся израильский писатель, в речи по поводу вручения ему Нобелевской премии, говорил: "Из за негодяя Тита, две тысячи лет назад разрушившего Иерусалим, я родился в Польше..." Эти слова, в принципе, мог бы произнести любой из нас. Вот почему так часто обращаемся мы к тем временам. У нас есть серьезные причины пристальнее всмотреться в некоторые эпизоды этой войны. Действительно, могло ли случиться то, что сегодня кажется невероятным? Могли ли евреи победить римлян в той войне? Долгие годы считалось, что Иудейская война - не более чем еще одна победоносная война Римской империи против мятежной провинции. И что результаты этой войны были предопределены заранее. Ведь римская армия - лучшая в мире - фактически не знала поражений. Перед Римом склонились народы Европы, Азии и Африки, он поистине был подлинным властелином Ойкумены. И тем не менее...

Хочу обратить внимание читателя на следующее: сами римляне отнюдь не считали подавление иудейского восстания всего лишь еще одним эпизодом. Императоры Тит и Веспасиан очень гордились победой в этой войне, считая иудеев противником куда более опасным, чем кельты или германцы (хотя стереотип таков: европейские народы воинственны и в боевом искусстве опытны, а иудеи...). Завоевание, например, Британии (так же, как и Галльская война) стоило Юлию Цезарю куда меньшего напряжения и искусства, чем усмирение непокорной Иудеи. Войну с иудеями сами римские военные ставили в один ряд с войнами против другой супердержавы тогдашнего мира - Парфии (кстати говоря, среди восставших существовала надежда на помощь со стороны парфян, но те не решились вмешаться). Боевые действия в Палестине стоили римлян колоссального напряжения сил, длительного времени и больших жертв. Ситуация в самой империи была сложной. Иудейское восстание началось при императоре Нероне, но вскоре он был убит, в Риме началась гражданская война. К тому моменту, когда войска Веспасиана Флавия захватили Галилею и вышли к Иерусалиму, политическая обстановка в Риме не отличалась стабильностью. Веспасиан вступил в борьбу за императорский престол и, передав командование своему сыну Титу, устремился к столице. В Иудее он оставил отборные войска, Тит считался одним из лучших полководцев. Ему и суждено было завершить войну. Но это оказалось не так легко сделать.

Правда, в значительной степени планам римлян способствовала жесточайшая братоубийственная война в самом Иерусалиме. Власть в еврейской столице оспаривалась тремя вождями восстания: вождем зелотов Иохананом Гуш-Халави (Иоанном Гисхальским), Элиэзером бен-Шимоном и предводителем идумеев (родственной евреям народности, пришедшей на помощь восставшим) Шимоном Бар- Гиорой. Жертвой их распри к моменту начала осады уже пали десятки тысяч иерусалимцев, главным образом - представителей еврейской аристократии. На междоусобицу Тит, хорошо знавший о положении в городе, весьма рассчитывал. Тем не менее, события развивались отнюдь не в нужном для римлян русле. Вот лишь несколько эпизодов из истории осады Иерусалима.

Направляясь к Иерусалиму, Тит быстро прошел через Самарию и провел некоторое время в селении Гофна, ранее занятом римскими солдатами под командованием Веспасиана. Отсюда его войско направилось к селению Гиват-Шауль в тридцати стадиях от Иерусалима. Здесь, в Терновой лощине, первоначально был разбит базовый лагерь римлян.

В первые же дни осады римский полководец пожелал лично осмотреть городские стены. В сопровождении конного отряда численностью в шестьсот человек он направился к так называемым Женским башням. Иосиф Флавий пишет: Тит был уверен, что сам факт появления под стенами Иерусалима большого вооруженного отряда, при том, что со всех сторон подтягиваются все новые и новые подразделения, сыграет роль своеобразного психологического оружия. Иными словами - евреи испугаются при виде римских солдат и добровольно откроют ворота.

Пока он приближался к Иерусалиму, на стенах не видно было ни одного вооруженного человека. Но внезапно ворота распахнулись и навстречу римлянам двинулся большой отряд восставших. Римский полководец и его отряд были мгновенно окружены. Евреи быстро прорвались сквозь конный строй, отрезав Тита с горсткой людей. Одновременно они живой цепью перегородили дорогу, вступив в жестокий бой с римской конницей, поспешившей на выручку командующему. Конный отряд был уничтожен почти в мгновение ока. Надо отдать должное: Тит не зря считался не только лучшим полководцем своего времени, но и одним из лучших солдат римской армии. В этом отчаянном положении он сумел прорубиться сквозь строй противника и умчаться по направлению к своему лагерю. Так бесславно для римлян окончилось их первое появление у иерусалимских стен. Они потеряли несколько сот отборных воинов и едва не лишились своего командующего.

На первом этапе осады силы римлян состояли из четырех легионов (не считая союзной греко-сирийской конницы). Последним к Иерусалиму подошел базировавшийся ранее в Иерихоне Десятый легион. Следует сказать, что Десятый легион был прославленным, одним из лучших в армии подразделением. Цезарь именно с этим легионом в свое время разбил бриттов. Его бронзовые орлы были овеяны славой многочисленных победоносных походов. И вот здесь, под стенами Иерусалима, это подразделение едва не прекратило свое существование - в считанные часы. Во всяком случае, сияние его славы изрядно потускнело. Вот как это произошло. Тит приказал всему войску разбить три хорошо укрепленных лагеря: один на горе Скопус - для двух легионов, второй - несколько дальше, в нем находился Пятый легион.

Десятый легион получил приказ от Тита разбить третий лагерь на Масличной горе. Разбив временный лагерь, легионеры приступили к работам по укреплению оборонительных сооружений. Лагерь находился в шести стадиях от Иерусалима. Видимо, легионеры все еще не принимали всерьез своих противников. Будучи осведомленными о том, что сил у евреев немного, да к тому же они поглощены внутренними распрями, римские солдаты вели себя достаточно беззаботно: работы велись днем и без усиленной охраны.

Евреи же, при виде сразу трех строившихся лагерей, наконец-то, поняли, что внешний враг куда страшнее и важнее, нежели внутренние раздоры. Впервые с начала войны восставшие объединились: Шимон Бар-Гиора, Иоханан Гуш-Халави и Эльазар бен-Шимон отныне действовали вместе против общего врага. Конечно, время было упущено, а жертвы - невосполнимы. Теперь предстояло сделать хотя бы то, что еще было возможно сделать для защиты. Восставшие решили не сидеть и не ждать, пока римляне закончат возведение своих оборонительных сооружений и укрепят лагеря. Наиболее уязвимым справедливо представлялся ближайший к городу лагерь, укрепление которого спокойно завершали солдаты Десятого легиона. Евреи приняли решение совершить совместную вылазку. Если верить Иосифу Флавию, не последнюю роль сыграло то, что они были еще и оскорблены презрительной беззаботностью римских солдат. Словом, городские ворота внезапно распахнулись, выпустив многочисленный вооруженный отряд защитников Иерусалима. Римляне были застигнуты врасплох. Многие даже не успели взяться за оружие. Большая часть Десятого легиона была уничтожена на месте. Остальные позорно бежали, даже не помышляя о сопротивлении невесть откуда взявшемуся врагу. Говорят, это был первый случай такого панического бегства во всей истории прославленного легиона. Завязалось настоящее сражение - первое крупное сражение под стенами Иерусалима. На помощь отступавшему в панике Десятому легиону спешно направились остальные силы римлян во главе с самим полководцем. Но и к евреям присоединялись все новые и новые бойцы. Впоследствии римляне оправдывали бегство тем, что, дескать, их дисциплинированные солдаты, привыкшие воевать в организованном порядке, были просто обескуражены невесть откуда взявшейся орущей и беспорядочной толпой вооруженных людей. Что ж, такое объяснение, как мне кажется, ставит под сомнение личные качества прославленного римского солдата, его умение самостоятельно сражаться и противостоять нестандартному противнику. Буквально через несколько часов произошло событие, которое сводит на нет это объяснение. Предположим, римляне растерялись от внезапности нападения (хотя это говорит лишь о том, что нападавшие оказались лучше подготовлены к войне; вообще - странное обвинение: евреи, дескать, "неправильно" воевали). Тит сумел оттеснить евреев к воротам, после чего сурово выговорил солдатам Десятого за малодушие. Но тут, после короткого перерыва, вновь распахнулись городские ворота, и восставшие вновь атаковали римлян, которыми на этот раз командовал сам Тит. Стремительность и неожиданность новой атаки были таковы, что римляне вновь показали себя не лучшими солдатами. Они вновь обратились в паническое бегство - на этот раз усугубив свой позор тем, что бросили своего полководца с горсткой воинов на холме, окруженного врагами. Командирам с трудом удалось остановить солдат и отправить их на выручку Титу, казавшемуся уже обреченным. Видимо, испытать дважды один и тот же позор, для римлян было уже чересчур. Спустя короткое время они сумели прорвать кольцо евреев, окруживших холм, на вершине которого вместе с несколькими солдатами стоял римский полководец. Под натиском быстро возраставших сил римлян (к ним на выручку подоспел и свежий Пятый легион) евреи отступили в город.

Эти несколько эпизодов показывают, что даже на том этапе войны, когда римляне осадили Иерусалим, исход ее еще не был предрешен. Каждая из этих двух вылазок могла для римлян закончиться плачевно: потерей полководца. Что же произошло бы дальше? Не исключено, что гибель полководца вынудила бы римлян снять осаду с Иерусалима. Тут следует отметить, что война в Иудее была не очень популярна среди солдат. При всей храбрости и безусловном профессионализме (об этом мы уже говорили) римские солдаты были в массе своей весьма суеверными людьми. Что, в общем, тоже неудивительно: солдат во многом зависит от удачи. Еврейский Б-г, невидимый и непостижимый, мстительный и гневный пугал многих из них. Такое подтверждающее Его могущество событие, как гибель предводителя войска, могло подействовать очень сильно и вызвать если и не паническое бегство, то, во всяком случае, поспешный отход от еврейской столицы.

Попробуем теперь представить себе, каким образом смерть Тита и фактический проигрыш Иудейской кампании мог сказаться на судьбе старшего Флавия - претендента на императорский престол Веспасиана. Перед тем, как в игру за высший пост включился полководец с Востока, на римском престоле сменилось несколько "короткоживущих" властителей: Вителлий, Гальба, наконец, Отон, против которого и выступил Веспасиан. Он вступил в эту борьбу, имея несколько серьезных козырей: победоносную армию на Востоке, популярность среди легионеров в других провинциях, надежного и сильного союзника - собственного сына. Описанное нами предположение мгновенно лишало его всех преимуществ. Не одного, а всех. Еврейский дротик в этом случае не просто лишил бы жизни Тита. Он дал бы Риму другого императора. Соперник Веспасиана также утратил к этому моменту былую популярность среди солдат, среди граждан Рима, среди провинциалов. Поражение Веспасиана в гражданской войне (а оно неизбежно следовало бы за поражением в Иудейской войне) ввергало Римскую империю в пучину смутного времени. Последующие властители, сколько бы их ни было, не занимались бы восставшей Иудеей: им было бы не до нее. Учитывая, что одновременно с войной против иудеев римляне воевали еще и против германцев, старались сдерживать бунтарские настроения среди галлов, умиротворять иберов в Испании, - понятно, что покорение Иудеи в этом ряду не являлось первоочередной задачей. Да и не могло рассматриваться задачей выполнимой.

Итак, вы сами видите: римляне действительно могли проиграть войну - ибо было несколько критических ситуаций в ходе осады Иерусалима, при которых буквально чудо спасло Тита Флавия от гибели (а римское войско от поражения). А далее - обстановка в империи в то время способствовала обретению Иудеей полной независимости.

Правда, остается лишь гадать, как воспользовались бы победители этой свободой и не могла ли начаться вслед за войной против римлян гражданская война. Известно, что именно вражда между восставшими, то и дело переходившая в братоубийственную бойню, в реальной истории стала главной причиной поражения. Но это уже вопрос, так сказать, двойного сослагательного наклонения. Можно, правда, отметить: независимость от римлян еще не гарантировала независимости вообще. Мы уже упоминали выше о второй сверхдержаве тогдашнего мира - Парфии. Иудея в случае ослабления Римской империи оказывалась в парфянской сфере влияния. Трудно сказать, была бы еврейская земля оккупирована в итоге парфянами или нет.

А вот на еще один вопрос, весьма любопытный, можно постараться ответить.

Речь идет о судьбе христианства. Все историки сходятся на том, что формирование христианства как самостоятельной религии, полный разрыв его с иудаизмом произошли, главным образом, из-за разрушения Второго Храма. Эта трагедия оказала колоссальное влияние на дальнейшее развитие новой религии, зародившейся в еврейской среде. Последователи Галилейского проповедника рассматривали ее как символ крушения старой веры. До этого - до Иудейской войны - община последователей Иисуса Назарянина представляли собою всего лишь одну из весьма многочисленных фарисейских школ, сплоченную вокруг своего рабби, а затем - вокруг его родственников и ближайших учеников. Они скрупулезно соблюдали все заповеди, вели традиционный еврейский образ жизни. Что же до веры их в своего учителя как в Мессию, то подобного рода заявления отнюдь не были чрезмерно еретичны - в ту эпоху, когда шло бурное религиозное законотворчество. В конце концов, живший позже рабби Акива публично объявил Мессией Шимона Бар-Кохбу. И никто - ни тогда, ни позже - не объявил великого законоучителя и мудреца еретиком.

Как уже было сказано, сложившемуся порядку вещей положило конец разрушение Иерусалима и Храма. Если бы этого не произошло, то, по всей видимости, христианство осталось бы школой внутри иудаизма. Не было оснований даже для того, чтобы это учение превратилось в секту - вроде караимов, самаритян или денме (турецких последователей Шабатая Цви).
В этом случае, вполне возможно, какая-то другая религиозная система заняла бы место христианства в истории европейской цивилизации. Возможно, это был бы, например, митраизм - персидская религия, долгое время соперничавшая с христианством в реальной истории. Но митраизм, при всей его стройности, был все-таки религией языческой. Так что, возможно, Иудея по сей день оставалась бы крохотным островком монотеизма в океане язычества. Хотя...

Трудно представить себе, что двухтысячелетнее существование маленького иудейского и огромного языческого миров бок о бок не привело бы более ни к каким серьезным военным конфликтам между ними. Возможно, победа в Иудейской войне позволила бы просуществовать независимой Иудее всего лишь на несколько десятилетий дольше. А дальше все случилось бы вновь так, как случилось в действительности.

И все-таки: могло ли такое быть? Если бы Веспасиан не разбил бы своего соперника, если бы Тит получил (как мы предположили в начале очерка) смертельную рану в стычке... Но это - внешние факторы. К сожалению, имеют место и внутренние, куда более значимые и куда более болезненные для евреев. Да, иудейское царство могло бы выстоять, если бы евреи, жившие за пределами Эрец Исраэль, не оказались столь безразличны к судьбе своих собратьев. Если бы восставшие в Иерусалиме не затеяли смертельной междоусобной борьбы, которую не могли и не хотели прекратить даже в виду сильного и беспощадного врага. Если бы среди вождей еврейского народа нашелся хоть один, обладавший качествами бесспорного лидера - каким был, например, пришедший много позже Шимон Бар-Кохба, уже упоминавшийся нами. Если бы...

Увы, все случилось совсем не так.
В событиях конца шестидесятых - начала семидесятых годов новой эры находятся корни многих последующих трагедий. И актуальность эти события действительно сохранили до наших дней. Проще всего и лестнее всего для национального чувства изыскивать в Иудейской войне примеры героизма и патриотизма - каковых, в самом деле, было немало. Достаточно вспомнить историю крепости Масада, многочисленные эпизоды отчаянной храбрости еврейских воинов в сражениях против лучшей армии тогдашнего мира. Но об этом говорилось достаточно много. Гораздо меньше и реже говорилось о том, что повлекло поражение.

Выше приводилось немало примеров, показывающих, что в героизме и военном искусстве евреи, если и уступали римлянам, то не настолько, чтобы потерпеть в итоге столь сокрушительное поражение. Евреи и ранее неоднократно сталкивались с превосходящим их численно противником, воинская слава которого не ставилась под сомнение, и тем не менее выигрывали войну. Достаточно упомянуть войны Маккавеев. Нет, не военные причины привели евреев к поражению и утрате Храма и страны. Причины таились внутри самого народа. Чисто военная сторона событий подтверждала тот факт, что евреи вполне успешно сражались с римлянами и наносили им чувствительные поражения.

Увы... Не только внешние причины вызвали конечное поражение евреев. Не меньшую (если не большую) роль сыграли раздробленность и непримиримость, существовавшие тогда в народе. Братоубийственная гражданская война началась почти одновременно с войной против римлян. И жертв в ней было куда больше. Гораздо больше евреев пало от руки евреев же, нежели от руки римских легионеров. Особенно чудовищный характер приняла эта резня (другого слова не подберешь) в осажденном Иерусалиме.

После потери Галилеи (причины тому называются разные, в том числе - и предательство командующего Иосефа бен-Маттитьягу - Иосифа Флавия), остатки восставших галилеян, руководимые Иохананом из Гуш-Халава, пришли в Иерусалим. Следует отметить, что галилеяне представляли собою наиболее радикально настроенную часть восставших - партию зелотов. Кроме того, после поражения они горели жаждой отомстить тем, кого считали предателями. А предателями, с их точки зрения, были все те, кто склонен был к компромиссу с римлянами. Искусно подогревая эти настроения, галилейский вождь начал вооруженную борьбу за влияние в Иерусалиме. К галилейским зелотам примкнули радикально настроенные жители самого иерусалимца. Честолюбивый и решительный Иоханан, едва почувствовав силу, начал физическое уничтожение умеренной части руководителей восстания. Кровь лилась ежедневно. Аристократическая партия во главе с Хананом бен-Хананом ответила тем же. В городе началась настоящая гражданская война со всеми прелестями, сопровождающими обычно подобного рода события. Сторонников Иоханана осадили на Храмовой горе, захваченной ими ранее. Тогда Иоханан обвинил противников в измене и призвал на помощь идумеев. Идумеи и зелоты учинили в городе чудовищную резню, в которой погибли все вожди аристократической партии и многие горожане, принадлежавшие к старейшим семействам.

Удивительным является то, что Веспасиан вполне мог в тот момент захватить Иерусалим - настолько ослаблены были силы восставших междоусобицей. Но именно тогда пришла весть о смерти Нерона. Римский полководец не стал двигаться к Иерусалиму, решив выждать развития событий в столице империи. Первоначальное кровопролитие не вызвало у зелотов ни раскаяния, ни стремления к объединению - тем более, что непосредственной угрозы извне казалось бы, не было. Мало того, после расправы над аристократами они сумели обманом удалить из Иерусалима своих недавних союзников-идумеев.

Оставшиеся в городе умеренные теперь предприняли действия, аналогичные предпринятым Иохананом: они тайно обратились к вождю восставшей Иудеи Шимону Бар-Гиоре, имевшему достаточно многочисленное войско и ранее захватившему Хеврон и некоторые другие города. Шимон Бар-Гиора со своим войском (несколько десятков тысяч человек, в том числе и обманутые Иохананом идумеи) вошел в Иерусалим. Ему не удалось сразу же разбить зелотов. Гражданская война разгорелась с новой силой. К двум враждующим группировкам прибавилась третья - Эльазара бен-Шимона, простолюдина, избранного первосвященником и претендовавшего на верховное главенство в стане восставших. Эльазар обвинил Иоханана и его людей в творимых бесчинствах. Часть зелотов и умеренных граждан поддержали его. Сторонники Эльазара захватили внутренние помещения Храма, люди Иоханана Гуш-Халави - Храмовую гору. Шимон Бар-Гиора господствовал в Верхнем и частично Нижнем городе. И все они вели непримиримую борьбу между собой. Чего было в этой борьбе больше - столкновения честолюбии или уверенности в собственном пути и пагубности чужих взглядов, - сказать трудно. Внешне же это выглядело так (по свидетельству Иосифа Флавия): "Весь город превратился в поле брани заговорщиков и их приспешников, и оказавшийся между ними народ был разрываем на части, словно огромный труп. Не видя спасения от охвативших город бедствий, старики и женщины молились о приходе римлян и с надеждой ожидали нападения извне, которое освободило бы их от свирепствовавших в городе ужасов..." По утверждению Флавия (правда, мы должны учитывать, что у него были личные причины описывать вождей восстания, особенно Иоханана Гуш-Халави, самыми черными красками), зелоты не останавливались и перед кощунством по отношению к Храму.

Осада Иерусалима длилась пять месяцев. Из них четыре месяца осажденные резали друг друга в куда большем количестве, нежели римлян. Лишь за пят­надцать дней до того, как Тит взял первую городскую стену, Шимон Бар-Гиора и Иоханан Гуш-Халави окончательно примирились друг с другом и выступили против римлян, забыв о братоубийственной войне. Но было уже поздно. В скором времени Иерусалим пал. Оба вождя попали в плен. Шимон Бар-Гиора был казнен в Риме после триумфа Тита. Иоханан Гуш-Халави пожизненно заключен в тюрьму. Время его смерти неизвестно.

Война с Пирром