Всемирная история — это всемирный суд

Древние греки

Тот, кто не может думать без грусти о конфигурации общества, кто научился понимать его как длящееся болезненное рождение того привилегированного культурного человека, в службе которому должно исчахнуть все остальное,- тот не будет обманут тем ложным блеском, которым наши современники окружили происхождение и значение государства. Чем именно может являться для нас государство, как не средством возникновения и продолжения только что описанного социального процесса?

Как бы ни было сильно в отдельном человеке стремление к общению,- только железные тиски государства могут сплотить друг с другом большие массы настолько, чтобы могло начаться то химическое разложение общества и образование его новой пирамидальной надстройки. Но каково происхождение этой неожиданной власти государства, цель которой лежит так далеко вне рассудка и эгоизма единичной личности? Как произошел раб, слепой крот культуры? Греки проговорились об этом в своем правовом инстинкте, который и в здравой полноте цивилизации и гуманности не переставал возвещать из медных уст следующие слова: "Победителю принадлежит побежденный с женой, детьми, всем имуществом. Сила дает первое право, и нет права, которое в своей основе не являлось бы присвоением, узурпацией, насилием". Здесь мы опять видим,  с какой настойчивостью природа, чтобы создать общество, кует суровое орудие государства - именно того победителя с железной рукой, который - ничто другое, как объективация выше упомянутого инстинкта. По неопределимой величине и могуществе таких завоевателей наблюдатель чувствует, что они являются лишь средством обнаруживающейся в них и тем не менее скрытой в них цели. От них - будто исходит магическая воля; так загадочно быстро примыкают к ним слабые силы, так чудесно превращаются они при неожиданном росте этой могучей лавины, под обаянием того творческого ядра, приобретая небывалую дотоле силу химической реакции.

Если мы теперь посмотрим, как мало покоренные вскоре затем думают об ужасном происхождении своего государства - в сущности говоря, нет такого рода события, о котором история осведомляла нас хуже, нежели о возникновении тех неожиданных, насильственных, кровавых и, по крайней мере, в одном пункте необъяснимых узурпаций; если, напротив того, сердца невольно стремятся к заманчивости возникающего государства, предчувствуя невидимо глубокую цель там, где расчетливый   разум способен видеть лишь  сложение сил; если даже теперь государство ревностно считается целью и вершиной жертвования и долга единиц - то из всего этого видна огромная потребность в государстве, без которой природе не удалось бы достигнуть "освобождения иллюзией" в зеркале гения. Какие только познания не преодолевает инстинктивное стремление к государству!